Семён Альтов. Взятка.

Тридцать восемь лет Леня Козлович со своим семейством честно прожил в коммунальной квартире на двадцать пять человек.
Леня привык к соседям, которых не было только в постели, к удобствам, которых не было, и к своей комнатке площадью двадцать два не очень?то квадратных метра, такая она была вытянутая коридорчиком.
Шанс на расселение был один: если дом треснет. Жильцы дебоширили, как могли, раскачивая здание.
И вот, слава Богу, дом треснул и пошел под капитальный ремонт. Людей расселяли в отдельные совершенно квартиры.
В понедельник Леня, радостный, как предпраздничный день, вошел в отдел распределения жилплощади.
Принимал инспектор Чудоев Максим Петрович. Максим Петрович был чудовищно хорош в черном костюме, зеленой рубашке и синем галстуке. Небольшие карие глазки его косили так, что встретиться с Максимом Петровичем глазами было практически невозможно! То есть посетитель видел Чудоева, а вот видел ли Чудоев посетителя, поручиться было нельзя.
Леня наклонился к уху Чудоева и прошептал:
— Знаю, что нельзя, но смерть как охота трехкомнатную!
Максим Петрович развел глаза в стороны и сказал:
— Если бы вы были матерью?героиней или хотя бы идиотом со справкой... А если вы нормальный человек, увы, ничем помочь не могу.
И тут Леня выплеснул из себя фразу, бессмысленную до гениальности:
— Максим Петрович! Размеры моей благодарности будут безграничны... в пределах разумного!
Максим Петрович оглянулся и прошелестел одними губами:
— Тс?с! Зайдите в четверг после трех. И не забудьте размеры границ!
Дома, сидя за столом и тряся над борщом перечницу, Леня сказал жене:
— Люсь, падай в обморок! Я, кажется, выбил трехкомнатную!
Люся, как при команде «воздух!», рухнула на пол.
— Леньчик! Миленький! Положена двухкомнатная, будем жить! Раз ты что-то задумал — и однокомнатную не дадут! У тебя, как на грех, легкая рука! Из ничего — бац! И беда!
— Цыц! Сначала послушай, а потом убивайся! Тут все чисто! Ну, придется немного дать!
— А что ты пообещал?
Леня наморщил лоб, вспоминая неповторимую фразу:
— Я сказал так... Размеры моей благодарности будут безграничны. В пределах разумного.
— Переведи с идиотского на русский! Сколько это в рублях?!
— А я откуда знаю. Сколько у нас в заначке?
— Осталось сто пять рублей тридцать пять копеек!
— Значит, столько и получит!
Люся заплакала:
— Леньчик! Тебя посадят! Ты не умеешь давать! Тебя возьмут еще в лифте, в автобусе! А за дачу взятки от трех до восьми лет. Значит, тебе дадут десять!
Леньчик, на кого ж ты нас бросаешь! Ты никогда в жизни не мог ни дать, ни взять! Вспомни дубленку, которую ты достал мне по дешевке за двести пятьдесят рублей! Этот кошмарный простреленный милицейский тулуп, который еле продали через год за сто рублей вместе со шкафом!
А сметана, которую Коля вынес нам с молокозавода! Ты ее тут же разлил в проходной под ноги народному контролю! Тебя чуть не посадили, списав на тебя все, что с молокозавода вынесли трудящиеся!
Леня сидел как оплеванный, выкладывая в тарелке вермишелью нецензурное слово.
— Ну а что делать? Посоветуй, если ты такая умная!
— А что, если... — Люся медленно поднялась с пола. — Все в конвертах дают? Так вот, сунь туда вместо денег сложенную газету, заклей и отдай конверт только после того, как получишь ордер! И беги! У тебя был второй разряд по лыжам? Вот и беги! Не станет он орать, что взятку ему недодали!
— Молодец, Людка! Соображаешь, когда не ревешь. Номер экстра-класса! За трехкомнатную — газета «Советский спорт»!
За ночь Люся на всякий случай подготовила три конверта с газетами, сложенными под взятку.
Назавтра Леня, покрывшись красными пятнами, вошел в кабинет.
— Поздравляю! Вопрос решен положительно! — сказал Максим Петрович. — Осталось подписать у Новожилова и все!
— Максим Петрович, так вы бы уж подписали... И тогда размер моих границ... не имел бы никакой благодарности!
Чудоев вернулся через пять минут и помахал перед носом у Лени подписанным вкусно пахнущим ордером. Там было написано: «трехкомнатная»!
Леню потянуло за ордером, но Максим Петрович изумленно глянул в ящик стола, потом на Леню, как бы прикидывая: войдет Леня в ящик или не войдет?
Выхватив ордер, Леня бросил в ящик пухлый конверт и, пятясь к дверям, бормотал:
— Большое спасибочко! Заходите еще!
И тут, как из-под земли, выросли двое и хором сказали:
— ОБХСС! Ни с места!
Старший из них ласково поманил людей из очереди, очевидно, чтобы они разделили его радость:
— Будете понятыми. Подтвердите дачу взятки.
Младший оперативник открыл ящик и достал оттуда конверт.
— Ваш?
Леня кивнул.
Старший жестом профессионального фокусника закатал рукава, дабы все убедились, что в рукавах ничего нет, и, ловко вскрыв конверт, бережно достал аккуратно сложенный «Советский спорт».
Подмигнув понятым, давая понять, что сам фокус еще впереди, он начал нежно разворачивать газетный лист.
Понятые, распахнув рты, с огоньком лютой справедливости в глазах, ждали финала. Ничто не делает нас такими честными, как чужое преступление.
Наконец газета была развернута в два полных печатных листа. Работник ОБХСС, не сняв улыбки, тупо оглядел газету с обеих сторон. Ударил бумагу ладонью. И начал трясти, надеясь, что посыпятся денежки.
Увы, фокус не удался!
— Синицин, чтоб я сгорел, по-моему, это «Советский спорт»! — сделал он тогда смелый вывод.
Максим Петрович, для которого этот вывод был еще более неожиданным, чем для остальных, недоверчиво потрогал газету рукой, ущипнул себя, работника ОБХСС. И к нему вернулся дар речи:
— Естественно, «Советский спорт»! А что, по-вашему, должно было быть еще? Я с детства мечтал его прочитать! А товарищ любезно принес, как мы с ним и договорились!
Младший работник ОБХСС, с лицом человека, похоронившего за день всех родственников, машинально сложил газету, сунул в конверт и бросил в ящик стола. В глазах его стояли слезы.
А Максим Петрович бросился к Лене и долго тряс его руку:
— Спасибо за газету! Даже не знаю, как вас благодарить! Просто не представляю, как бы я жил без этой газеты!
Леня сказал:
— У меня журнал «Огонек» есть. Могу принести. — Нет, нет! За это статья, правда, товарищи? И заберите свой конверт! А то подумают: я с посетителей конверты беру!
Максим Петрович сунул конверт из ящика обратно Лене в карман.
— Ну вы жук! — Старший погрозил Чудоеву пальцем. — Все свободны. Хотя, конечно, жаль!
Дома Леня, не раздеваясь, схватил жену в охапку и закружил по комнате.
— Люська! Трехкомнатная! Держи!
Прочитав текст, Люся заплакала:
— Любименький! Такая удача и ты на свободе! Садись кушать, радость моя!
Леня уплетал обжигающий борщ и, давясь, рассказывал, как все было.
— Представляешь, жучина, говорит: «Чтобы ничего не подумали, я возвращаю вам конверт!»
Леня бросил на стол мятый конверт. Люся подняла его. И вдруг оттуда посыпались песочного цвета ассигнации. Сторублевки. Десять штук.
— Ленечка, это тысяча рублей! Ты кого-то нечаянно убил?
Люся приготовилась плакать.
Леня медленно лил борщ на брюки, не отрываясь глядя на невиданные деньги.
— Может, это инспектор тебе взятку дал за то, что ты его спас?!
— Погоди, Люсь, погоди! Вот, значит, как оно как! У него в ящике лежала чья-то взятка в таком же конверте. Он побоялся, что станут искать, и сунул конверт мне в карман. Сволочь! Не отдам. Это нам на новоселье от ОБХСС!
— Ленчик! — Люся привычно опустилась на колени. — Узнают, что ты трехкомнатную получил и за это взятку взял! В законе еще статьи для тебя не придумали!
— Не отдам. — Леня смотрел на жену исподлобья. — В кои-то веки мне дали взятку. Когда я еще получу? Не все взятки давать нечестным людям, пора и честным давать!
— Ой, Ленчик, не гонись за длинным рублем, дороже выйдет!
Они бранились целый день и даже ночью. К утру Леня сдался.
В конце рабочего дня он вошел в кабинет Чудоева и, вздохнув, сказал:
— Подавитесь своим конвертом!
Максим Петрович, воровато закосив глаза за спину, протянул руку. И в тот же миг в кабинет откуда-то сверху впрыгнули два человека, дышавших так тяжело, будто они сутки гнались друг за другом. Это были все те же работники ОБХСС.
Старший прохрипел:
— Попрошу конвертик, дорогие мои товарищи!
Младший дрожащими руками открыл конверт, затряс им в воздухе. Максим Петрович рухнул в кресло. Леня зажмурился. Тяжкий стон заставил его открыть глаза.
Из конверта выпадал... «Советский спорт».
У работников ОБХСС было такое выражение лица... выражение даже не лица, а черт знает чего! Максим Петрович окосел окончательно. Его глаза смотрели уже не наискось, а вовнутрь.
И тут Леня начал смеяться. Он-то понял, в чем дело!
По рассеянности он взял вместо конверта с деньгами тот запасной конверт с газетой, который Люся приготовила в прошлый раз.
Леня смеялся как ненормальный.
Выходит, конверт с тысячей, который лежал рядом, он по ошибке бросил утром в мусоропровод!
Вот повезло, так повезло!
Я же все время говорил Люське: «Со мной не пропадешь!»

Убить дракона

Обожаю этот фильм и цитаты из него как раз понадергались.

Что это было?
Дракон.
- Он что, хотел меня убить?
- Да нет, что ты. Если бы он хотел тебя убить,он убил бы. Это он баловался.Шутил.
- Странные у него шутки.
- А мы привыкли,нам нравится. Ты что, не слышал про нашего Дракона?
- Я нездешний.
- Ну и что? Все обязаны знать нашего Дракона.

- Моя дочь Эльза.Избранница Дракона.
- Полюбила Дракона?
- Нет, это не любовь, а наша традиция. Каждый год Дракон выбирает себе нашу лучшую девушку и мы торжественно провожаем ее. Традиция.
- И вы терпите?
- Мы привыкли.
- К драконам можно привыкнуть?
- Можно. Он очень добр.
- Что он такого доброго сделал?
- Как Вам сказать? Он очень много сделал для нашего города. При нем началось большое
строительство. И он избавил нас от цыган.
- От чего он вас избавил?
- От цыган.
- Ну что вы, цыгане очень милые люди.
- Цыгане? Вы знаете, это не совсем так. Я, правда, не видел ни одного цыгана в жизни,
но помню, как сейчас, проходили в школе, что это страшные люди. Они все бродяги, по природе, по крови, враги любой государственной системы. Против системы. И потом, вот эта их музыка... ...она всех раздражает.
- Вы ее слышали?
- Я - нет, но рассказывают. Их музыка - это страшно. А их песни? Вот эти... Цыганские песни, знаете, вот... Они лишены мужественности, а их идеи разрушительны. Они ведь что предлагают? Страшно, это страшно.
- Кто же вам это рассказал про цыган?
- Наш Дракон.
- Умирать не собирается?
- Нет, ему всего 400 лет.
- Тем более пора.
- Нет, ну что Вы! Не надо, Вы человек новый, Вы многого не понимаете. Пока он здесь, ни один другой Дракон нас не осмелится тронуть. Единственный способ избавиться от Дракона - это иметь своего собственного.
- А еще раз можно?
- Про что?
- Про Дракона.
- Единственный способ избавиться от Дракона - это иметь собственного. 

- Не цыган?
- Нет, не цыган, очень милый человек.
- Чего ж тогда не смотришь на меня, мил человек?
- Жду, когда влетит Дракон.
- Я Дракон.

- Ты что, прохожий? Ты что?
- Любуюсь.
- Молодец, четко отвечаешь, любуйся. Зачем приехал, ты кто?
- Прохожий.
- Ну и ступай.

- Ну как здоровье?
- Очень. Хорошее. Здоровье сейчас очень хорошее.
- Жаль.
- Я вызываю тебя на бой в третий раз. Слышишь ты, звероящер!
- Кто?
- Послышалось. 

- С тех пор я постоянно меняю друзей, особенно охрану. Ложись! Ежедневно.

- Мы еще не обсудили условия поединка.
- Мы давно уже убиваем без всяких условий. Новое время - новое веяние. 

- Папа всегда говорил: уничтожай архивы.
- Вами съеден исторический документ.
- Я сейчас, наверно, да... Нет, я много лет готовился, не умоляй меня. Прошу слова!
- Чего?
- Слова.
- Зачем тебе слово? Чего ты с ним будешь делать?
- Все-таки, если нельзя протестовать, ...то хотя бы поспорить.
- Так, дискуссия у нас тут началась. Придется уничтожать все гнездо.

- Вот и наш герой. Должен предупредить, у меня нервы в ужасном состоянии, поэтому Вам лучше уехать сразу.
- Я не уеду.
- Спасибо. Вас не предупреждали, что я болен всеми нервными и психическими заболеваниями? И еще тремя, неизвестными до сих пор. Немного о себе. Общая мозговая и физическая недостаточность, раздвоение личности,постоянный бред, эротомания.

Идите девочки. Но при этом, бургомистр вольного города, избираюсь 17-й раз подряд,
пожизненно. Уехать не хотите?

- Дорогой мой, кто Вас просит драться с Драконом?
- Как кто? Весь город втайне мечтает об этом.
- Лучшие люди города просят, чтоб Вы убрались.
- Я никого не вижу.
- Фельдфебель!
- Жить хочешь?
- Так точно, мечтаю.
- Герой не видит людей.
- Ожидают со вчерашнего вечераза углом. Прошу! Вот, все смотрят и осуждают Вас.
- Ну что, осуждаешь?
- О... это... у-у-у...
- Да Вы любого спросите. Где любой? Вот он.

- А я не уеду.
- Не подчинитесь воле народа?
- Это не народ.
- Это не народ? Это хуже народа. Это лучшие люди города. Как один! Сами приехали, сами хотят с Вами попрощаться.

- Ты меня спрашиваешь, может ли Ланцелот победить Дракона? Я тебе отвечаю как сыну,
искренно. Может. Один раз не побояться, собраться с силами взять его за глотку и мордами, наступив на хвост, и мордами его, гада, понимаешь... Вот так думают некоторые и ошибаются. Потому что нашего Дракона победить может только он сам. Он и не таких побеждал, как он. Теперь подумаем, нужно ли ему это?

- Не хочешь, папа, по-человечески?
- Не хочу, сынок. Я еще не сошел с ума. Вернее, сошел, но не до такой степени. 

-Души вообще не бывает, это вредные выдумки.
-Умница. Наш ученый -теоретик. В молодости шалил, думал, потом поумнел, стал соображать.

- Ради кого идете на смерть?
- Хотите подарить им свободу? А что они с ней будут делать? Зачем она им? Не думали?
- Фридрихсен, тебе нужна свобода?
- Мне? Ну что Вы, зачем?
- Может быть, Вам, сударыня?
- Зачем мне свобода,я замужем.

- Не смей бить ребенка!
- Тихо, тихо, вот дай им свободу, они передушат друг друга, перегрызут.
- Они не виноваты. А откуда им знать, что такое свобода? Они ведь никогда не умели ей
пользоваться.
- Не любите Вы людей, не любите. Хотите им нового счастья.А они старым дорожат.
Фридрихсен, иди сюда, садись

-Да, плохо, что у него прощание с девушкой, если бы он согласился на парня, у нас есть такой лесоруб, никакой флейты не надо. 

- Стой здесь и жди. Когда начну - не скажу. Настоящая война начинается вдруг.

- Вот лучшие оружейники города. Смелые люди, но всего боятся.

- Некоторые считают, что это хвост, но по-моему, он потерял голову.
- Какую?
- Главную!
- Добрый день, господа, или это ночь, не понимаю? Вы не скажете, что происходит
наверху? Я стал плохо видеть. Сегодня каждый сам за себя решает, что он видит.

- Мы с вами обсуждаем вопросытгосударственной важности. Господин Дракон безусловно
непобедим, хотя злые языки говорят, что... А кто у нас отвечает за злые языки?
- Разрешите?
- Слушаю.
- А злые языки говорят, что господин Дракон потерял голову.
- А вы что говорите?
- Мы говорим, что Дракон освободил от военной службы одну свою голову по состоянию
здоровья, идя навстречу ее же пожеланиям.
- А злые языки что?
- Они говорят оставшиеся две хуже первой и скоро тоже будут в заднице.
- Откуда же они все это видят?
- Через окна.
- А сколько у нас всего открытых окон?
- Все открыты.
- Ни в чем меры не знаем. Ну что же, открытые окна будем закрывать.

- Папа, народ безумствует. Я тоже сойду с ума!
- Раньше надо было сходить. А теперь с вас спросят, кто в трудные годы прислужничал,
а кто болел душой, не жалея здоровья своего.

- Не бойтесь, теперь можно быть нормальными людьми. Думать. Можно. Трудно, непривычно, но можно. Надо только начать. 

- Нету. Не нашли победителя Дракона. Нашу гордость, нашу доблесть, нашу славу.

- Что вы поете?
- Ораторию.
- Да? А я вот думаю о другом. Может уже пора цыган... разрешать?

- Невеста выздоровела, жених созрел, понимаешь. Поэтому приглашаю вас на свадьбу к себе. Понятыми.

- А это для чего?
- Для твоего бывшего помощника. Показываем ему твой портрет и он мучается.
- Сильно мучается?
- Очень.
- А если на него мной живым попробовать? Чего же он радуется?
- Это он думает, что тебя тоже посадили.
- В общем интересно у тебя здесь.
- Да, интересного много.
- О нем сведений нету?
- О нем - нет.
- Птиц допрашивал?
- С этого начал.
- Что птицы?
- Свистят. Один попугай соглашается. Ты ему - видел? Он - видел. Ты ему -Ланцелота?
Он говорит Ланцелота. Ты ему - где? А он...
- Я давно говорил, попугаи у нас не приживутся.
- Вот еда. Хватит на неделю.

- Попроси мужа, пусть он уволит начальника моего папы, а самого папу назначит начальником.

- Господин президент! Наступает момент, когда отступает страх. Господин президент, Вы сами отец и должны понимать, что всему есть предел! Есть черта, за которую переходить никому не позволено!
- Папа!
- Нет! -Да.
- Поцелуемся?
- Не надо.
- Надо. Традиция. Слушай, Шарлемань, то, что ты меня пришел поздравить - это правильно. Это я понимаю, но скажи... Эльза нас с тобой любит?
- Нет, она в отчаянии.
- А ты? 

- И я.
- Как себя чувствуешь?
- Хорошо.
- А ты говорил... Кстати, папа, ты знаком с тюремщиком?
- Нет, очень мало.
- Ничего, познакомишься.
- Взять?
- Что значит "взять"? Как что, так сразу взять. Иди отсюда! Иди! Совсем с ума сошли.
Одно, когда не ясно человечески, связанное с нечеловеческим... Слушай, папа! Ты должен научиться на свадьбах радоваться. Если будешь скучным, то я все равно на ней женюсь, но уже как на сироте. Я для тебя многим рисковал, когда гонялся за Драконом,
потом еще его убивал.
- Извините, господин президент, но я в это поверить отказываюсь.
- Не отказывайся.
- Честное слово, не смогу.
- Сможешь. Я тоже не верил, но когда сначала факты, потом очевидцы, и сам покойник... Я говорю: кто тебя убил?
- Он говорит: ты.
- Вы?
- Мы. Наши полководцы подробно разработали план прошедшего сражения. Обрати внимание, вот здесь было особенно трудно. Ну как, теперь ты мне поверил?
- Нет, это выше моих сил.
- Он просто не хочет. Набивает цену.
- Ну ладно, получишь государственную... как ее... вознаграждение, а сейчас или посмертно - решай сам.

- Охрана разбегается.
- Тюремщика ко мне.
- Он первый сбежал.
- Что он, с ума сошел? Сегодня жалованье платят.

- Я разучился улыбаться, Эльза.
- Я был призван на службу, а дальше, как все. Служил честно, но деньги брал. Понимаете? Все брали.
- Меня еще в молодости завербовали и я... Что я могла сделать? Что?
- Не смотрите так, дело не во мне. Нас, молодых, так учили, понимаете? Так учили.
- Всех учили, но почему ты оказался первым учеником? Скотина!
- Потому что так учили.
- Вы плачете, Фридрихсен?
- Да, от счастья, господин Ланцелот.
- Но Вы также плакали от счастья при виде Дракона и кричали бургомистру: "Слава тебе, победитель!"
- Да, кричал.
- Вы же знали, что Дракона победил не он.
- Дома знал.
- Дома мы знали, но когда при всех, когда... вот эта обстановка... Когда все вместе...
- Да... Вот тут все плакали от счастья. Мы были искренни, господин Ланцелот. Ведь кого-то надо любить. Ну что нам делать, господин Ланцелот?
-Встать! Вы же свободный человек! Да вы что? Вы уже год, как свободные люди! Вы же свободные люди! Встать! Вы, вы рабы! Вы не люди, вы бараны, стадо скотов. Ну поймите же, он здесь, и я сейчас заставлю каждого это понять и убить дракона в себе! В себе! Вы это понимаете? 

-Вы только не сердитесь на нас, наш новый господин. Они обязательно полюбят Вас, но на это нужно время. Будьте терпеливы. Я имею право Вам это сказать. Я опять сошел с ума. Но теперь не притворяюсь, холодно с вами, очень... холодно. Зима будет долгой,
надо приготовиться.

Почти весь фильм получился. "Кратенько" Пьесса подлиннее будет, фильм живописнее.